Не всякое наследство стоит принимать

То, что бабушка по маме ведьма, я слышала с ранних лет. Об этом всегда говорила бабушка по отцу, обязательно при этом крестясь и сплевывая через левое плечо. Но в эти россказни я верила только в совсем уже босоногом детстве. Уже в подростковом возрасте я считала, что просто бабушка не могла смириться с выбором папы в жены именно моей мамы. 

Мы жили в городе, а бабушка Ульяна проживала в деревне. Я часто бывала у нее, пока училась в школе. В детстве замирая от ожидания чуда спрашивала у бабушки, правда ли она ведьма, а если да, то может ли она покатать меня на метле или в ступе. Ступой я искренне считала бабушкину кадушку, в которой она делала соленья.

Баба Уля никогда не обижалась на мои вопросы, только улыбалась  качала головой, что максимум, что она может наколдовать мне - это противень вкусных пирожков с капустой и вареньем. Этого волшебства маленькой мне обычно хватало за глаза. 

Правда, став постарше я стала примечать, что к бабушке опасливо относятся односельчане. Дом ее стараются обходить стороной даже местные пьянчужки, а на улицах с бабушкой все вежливо здороваются. Иногда к ней приходили какие-то люди, но я не знаю, что они там делали. В такие часы бабушка выпроваживала меня погулять за пределы дома. 

Когда я была совсем маленькой, отправляя меня к бабушке Уле бабушка Тамара всегда сначала водила меня в церковь, давала просвирку с глотком святой воды, говорила, чтобы я даже в бане крестик там не снимала. Она бы вообще не пустила меня в ту деревню, но родители были настроены решительно - нечего ребенку в городе все лето пылью дышать. 

Лето я проводила весело. Городскому ребенку в деревне раздолье. Мы с бабушкой ходили в лес, где я объедалась земляникой, а бабушка собирала какие-то травы. Ходила с ребятами купаться в реке, бегали на луг, где паслись деревенские коровы и даже каталась на лошади, как и многие деревенские - без седла. Для меня это было очень круто. 

Мама никогда не запрещала мне куда-то ходить в деревне. Просила быть поосторожнее, слушаться бабушку, но не было никаких нервных уговоров, что никаких походов на реку без взрослых, ни шагу в лес, нельзя то, нельзя это. Мама и бабушка говорили, что тут со мной точно ничего не случиться. И ведь не случалось. 

Я за все лето в деревне не зарабатывала даже царапины. И это было странновато, потому что мы где только не лазили, куда только не совались. Если и падала, то на какую-то мягкую траву, если ударялась, то почти безболезненно. Даже насморка после ледяного молока или целого дня на реке не было. И еще я никогда в деревне не обгорала на солнце, загар ложился ровно, и по возвращению в город я была похожа на мулатку.

Когда я выросла, к бабушке старалась заезжать, но удавалось это уже не так часто, как хотелось. Училась я в другом конце страны, не каждое лето приезжая домой, предпочитая остаться и подработать. 

Бабушка стала сдавать лет десять назад. Ей было уже за восемьдесят лет, но переезжать из деревни к родителям она не собиралась. Мама ее и не уговаривала, кстати, что меня удивляло. Когда стало совсем плохо, мама позвонила и сказала, что я должна приехать, бабушка хочет попрощаться. 

Дело было зимой, на поезде ехать около четырех дней, поэтому я взяла билет на самолет. Но из-за непогоды рейс откладывали и откладывали, я нервничала и звонила маме. Очень боялась, что бабушка меня не дождется, но мама успокаивала - дождется, точно дождется. 

Когда я наконец-то добралась, бабушка была очень слаба. Она даже в больницу отказалась ехать, сказала, что в своем доме ей и стены помогают. Она периодически проваливалась то ли в сон, то ли в забытье. Я сама притомилась с дороги и хотела бы отдохнуть, но боялась оставить ее одну. 

Крепилась я около часа. Погода за окном сильно испортилась, началась метель, в печной трубе страшновато завывал ветер. Дом бабушки давно уже отапливался электрическими конвекторами, но печку она разбирать запрещала. В доме становилось неуютно, хотя раньше со мной такого тут не случалось. 

Рука бабушки, внезапно вцепившаяся в мое запястье, оказалась очень горячей. Она смотрела на меня не мутными глазами, как несколько минут назад, а вполне осмысленным взглядом. А потом произнесла ровным сильным голосом, что все свое наследство оставляет мне, согласна ли я его принять. 

Мне стало еще неуютнее, хотелось отодвинуться, но бабушка все еще крепко держала мое запястье. От меня ждали ответа, а я стала говорить, что правильнее будет, если дом детства достанется маме, но бабушка качнула головой и опять повторила вопрос. Я не знаю почему, но отрицательно покачала головой. Она еще раз повторила вопрос, а я опять отказалась. 

Ветер в трубе взвыл как-то особенно страшно, бабушкина рука еще сильнее вцепилась в мое запястье, хотелось зажмуриться, но я не могла, я смотрела в глаза бабушки. В них было столько странных эмоций, боль, разочарование, что еще, что я не могла оторвать взгляда. А потом ее тело начали трясти конвульсии. 

Боже, как же страшно это было! Я все-таки вырвала руку, отбежала подальше, зажмурилась и зажала руками уши, чтобы не слышать и не видеть. По моим щекам катились слезы, меня саму колотило, а потом словно кто-то погасил в голове свет. 

В себя я пришла, когда приехала мама. На часах было утро, хотя за окном еще темно. Я порывалась ей что-то сказать, но она покачала головой, указав взглядом на дверь. Я вышла в сени, а остальное уже было без меня, я неделю провалялась с жуткой ангиной. 

Похороны я пропустила, как и новость о том, что на следующий день после бабушкиных похорон ее дом сгорел. С мамой мы не обсуждали последнюю ночь бабушки до поминок на девятый день. Я только спросила, почему она не поехала тогда вместе со мной, мама ответила, что это было не ее решение, а бабушкино. 

На запястье у меня долго не сходил синяк от бабушкиных пальцев. Я на него смотрела и вспоминала все, что тогда произошло. Мама все видела, но сама эту тему не поднимала. На девятый день внутри меня словно лопнула тугая струна в груди. Я смогла наконец-то говорить об этой страшной ночи. 

Мне было страшно, что мама меня осудит, что я что-то сделала неправильно, но она выслушала спокойно и сказала, что это мой выбор, как и бабушка в свое время сделала свой. А я считаю, что поступила правильно, не всякое наследство надо принимать. 

За бабушку я всегда заказываю службы в церкви. Кем бы она не была, я от нее зла не видела.