Мать тайком приходит на мою съемную квартиру и продолжает рыться в моих вещах

Я заметила следы ее посещений. Но на мои разоблачения она не только не смутилась, но еще и обвинила меня во враждебном к ней отношении.

Я – взрослый человек с собственной личной жизнью, собственной квартирой, собственными вещами. Но для мамы это пустой звук. По ее понятиям, я – полная ее собственность. Так было, когда я была младенцем в пеленках, так ничего для нее не изменилось и теперь, когда я сама на себя зарабатываю, живу отдельно и независимо.

Свою привычку рыться в моих вещах, тетрадях, записных книжках мама считала нормой поведения и не видела в этом ничего особенного. Ее дом, ее дочь – никаких секретов быть не может.

 Возможно, это было основной причиной, что я всегда страстно желала жить отдельно. После школы я перебралась в общежитие. И хотя жила среди чужих людей, но даже это было лучше, чем с мамой. Потом я смогла снять комнату в коммунальной квартире. Там впервые пришло ощущение душевного комфорта и спокойствия от ощущения защищенности личной жизни, личного быта, личных вещей. Хотя с комфортом в коммуналке, увы, не все благополучно.

  И вот сбылась мечта, я живу отдельно, в своей квартире, хоть и в ипотеке, но с этим справляюсь. Никто не трогает мои вещи, не роется в письмах и записях. Мое личное пространство настолько важно для меня, что я до сих пор живу одна, хотя у меня уже три года есть любимый мужчина.

 За годы, которые мы с мамой прожили врозь, наши отношения перестали быть напряженными. Ведь исчез главный раздражающий фактор – моя личная жизнь утратила доступность для мамы. Я навещала маму изредка, а иногда мы встречались в парке или в кафе.

 Мне очень хотелось позвать маму к себе, показать ей свое жилье, которым я очень гордилась. Но мешали опасения, что она снова бесцеремонно влезет в мою жизнь.

 И все же я не утерпела, привела маму в свой дом. Думаю, каким-то чутьем мама поняла мои опасения. Она вела себя сдержанно, не слишком любопытничала, дала несколько дельных советов по хозяйству. Ее поведение меня успокоило, а ее одобрение и похвалы моим хозяйским навыкам окончательно расслабили.

 Настало время моего отпуска, и я без колебаний оставила маме ключи от квартиры, чтобы она ухаживала за цветами и котом. Вернувшись домой, я придирчиво осмотрела всю квартиру, но ничего подозрительного не увидела. Ключи у мамы я забрала и снова стала жить в своем доме, в своей крепости с ощущением полной защищенности.

Но вдруг начались странности. Я случайно разлила сок на обивку кресла. Через пару дней мама сообщила мне телефон химчистки, которая работает по мебели с выездом на дом. Перед уходом на работу я положила в миску кота Мартина куриную ножку. Вечером мама прислала мне на почту целую статью об опасности для кошек от куриных костей.

 «Она так пишет, как будто заглянула в мой дом», − мелькнула мысль. Как будто заглянула? Мысль застряла и уже не давала покоя. Припомнились и другие моменты. Внешне не было никаких признаков, но ощущение беспокойства не оставляло.

Я не придумала ничего лучшего, как установить камеру и разрешить свои сомнения. Изображение с камеры передавалось на телефон.

 Пару дней звездой трансляции был Мартин. Он спал на столе, закатывал под диван косметику (теперь знаю, где искать), вытащил из туалета рулон бумаги, у меня на глазах размотал по прихожей, остаток изгрыз и засунул мне в кроссовок.

Смотреть на это было тяжело. «Ну, погоди, вот я приду домой!» − шептала я. Но мне предстояло еще более тяжелое испытание. На третий день пришла мама.

 Она открыла дверь своим ключом. Я с горечью поняла, что напрасно расслабилась, мама неисправима. Она долго копалась в шкафах, включила ноут, выключила, пошла в кухню, пересмотрела все кастрюли, долго разглядывала содержимое холодильника. Потом ушла в ванную, но туда камера не доставала. Осмотрев все, мама ушла.

Я была ошеломлена. Наверно, подсознательно я была к этому готова, иначе зачем бы ставила камеру. Но теплилась надежда, что я ошибаюсь. Было больно, обидно, все во мне кипело. Держать в себе было невозможно. Прямо с работы я помчалась к маме и с порога все ей выложила.

 

Сама не знаю, какой реакции я ждала. Что она смутится? Начнет извиняться? Кто угодно, но не моя мама! С великолепным самообладанием она парировала все мои упреки главным аргументом: она – мама, и ей все можно! А вдруг мне нужна ее помощь?!

Ведь именно так и происходило несколько раз. Я, по ее словам, еще молода и неопытна, не всегда вижу правильное решение. А она, мама, наметанным глазом видит проблему и подскажет выход.

 Я поняла, что спорить, доказывать, объяснять бесполезно. Она никогда не поймет, почему я не могу быть с ней откровенна.

 Я сменила замки и больше никогда никому не оставлю ключи. Горько, что мама всю жизнь разрушала и окончательно разрушила мое доверие. Еще печальнее то, что я вообще больше никому не могу доверять.